"Право.Ru" представляет новый для себя жанр — "правила жизни", впервые представленный в России журналом Esquire, и культивируемый сейчас многими изданиями. Это — рассказ о знаменитых юристах их же словами. В первой части — Михаил Барщевский, полномочный представитель правительства в высших судебных инстанциях, адвокат в прошлом, доктор юридических наук, писатель, политик и телевизионная знаменитость. Барщевскому 55 лет, живет он в Москве.
О начале карьеры…
Мама давала мне воспитание, что называется, по Чехову. Интеллигентность, щепетильность. Но иногда, знаете, это очень мешает жить. Сволочам легче. ("МК")
В какой-то момент решил браться только за те дела, от которых отказались другие юристы. Когда я их проигрывал, а такое, естественно, случалось довольно часто, мне не в чем было себя упрекнуть: пусть не смог, но ведь другие даже и не пробовали… Зато когда выигрывал, для меня это был настоящий профессиональный успех. ("Право.Ru")
Последнее уголовное дело я вел в 1985 году. К этому периоду я уже определил сферу своей дальнейшей профессиональной деятельности как бизнес-адвоката. В стране начали появляться первые кооперативы и совместные предприятия, и я сразу понял, что это перспективно. А после стажировки в США в крупнейшей американской юридической фирме Milbank, Tweed, Hadley & McLoy окончательно утвердился в том, что буду заниматься исключительно правовым обслуживанием бизнеса. ("Право.Ru")
Я юристом стал для того, чтобы потом быть писателем. ("Труд")
Об адвокатуре…
Адвокат — это помощник судьи. Он помогает судье, основываясь на законах, принять справедливое решение, хотя и действует в защиту своего клиента. ("Право.Ru")
Я за то, чтобы очистить адвокатуру от случайных людей. Однако адвокатура сейчас и так находится в загнанном состоянии. И чем меньшим в ее деятельности будет присутствие государства, тем будет лучше. Адвокатура должна быть саморегулирующейся общественной организацией. Порядок там возникнет тогда, когда прежде всего будет наведен порядок в других правовых институтах. Адвокатов, например, упрекают в том, что некоторые из них заносят деньги в суды. Так вот — пока там будут брать, до тех пор туда будут носить. ("Право.Ru")
Свои актерские и даже режиссерские амбиции я вполне смог реализовать в рамках адвокатской профессии. ("МК")
Я в своей адвокатской практике ни при каких обстоятельствах не брался за дела об убийстве и изнасиловании. Сегодня к ним я добавил бы процессы по делу террористов. Данную категорию людей я не стал бы защищать в принципе. Конечно, это непрофессионально, и я не могу, не вправе дать подобный совет другим адвокатам. Это — мой моральный императив. ("Право.Ru")
Около 13 лет назад я защитил докторскую диссертацию на тему "Проблемы организации и деятельности адвокатуры в России". Это не совсем обычная и в чем-то даже забавная история. Сначала в свет вышла моя книга "Организация и деятельность адвокатуры в России". В то время я преподавал на кафедре адвокатуры и нотариата Московской государственной юридической академии. Примерно через месяц после того, как вышла книга, меня пригласил ректор академии Олег Емельянович Кутафин. "Ты знаешь, что ты написал?" — едва ли не с порога спросил он. "А что?" — вопросом на вопрос ответил я, подумав при этом, что сейчас мне настучат по башке. "Ты докторскую диссертацию написал, — после эффектной паузы продолжил ректор. — Будешь защищаться?". ("Право.Ru")
О власти…
Одна из причин, по которой я ушел на государственную службу, заключалась как раз в том, что мне стало неинтересно работать адвокатом. ("Право.Ru")
Раньше одна часть юристов обслуживала власть, другая — общество, а теперь юристы сами стали властью. ("Право.Ru")
Я не считаю ни Путина, ни Медведева диктаторами. Это слишком жесткое и незаслуженное определение. Нужно подбирать более точные термины. Что касается наступления демократии, то это произойдет тогда, когда необходимость ее осознает большинство граждан России, а не несколько десятков тысяч людей, умеющих думать о перспективах страны, а не только о "хлебе насущном". ("Коммерсантъ")
Сталинизм, любовь к Сталину это не историческое или философское движение, это – вера. Вера не нуждается в доказательствах, в фактах. Она потому и вера, что никакие аргументы ей не во вред. […] Сталинизм – это сектантство. Причем для России самое опасное из всех сект. ("Эхо Москвы")
Мне всегда было интересно понять: а что во власти такого? Почему в нее все лезут как мухи на сладкое? Ладно, лезут бездарности, которые ничего не умеют, кроме того, как быть кресловладельцами. Но я знаю людей умных, которые тоже стремятся во власть. Знаю людей супербогатых, которым уже ничего не надо, но и они идут во власть и, даже вылетев оттуда, хотят вернуться. Мне было жутко интересно понять изнутри, что такое власть. ("Труд")
О мигалках и пьянстве за рулем…
Могу вам сказать честно, что меня там [в правительстве] сегодня удерживает: федеральные номера на машине и мигалки на крыше. Все! При московских пробках, поверьте, это очень удобно. ("Труд")
Я не являюсь сторонником нуля, эксперимент показал, что может быть погрешность из-за приборов. Но с пьянством за рулем надо бороться ("Право.Ru")
О коррупции…
Хотите верьте, хотите нет – за всю жизнь [не давал взяток], лет 25 назад, дал взятку гаишнику. Один рубль (тогда это были деньги…). Мне взяток не предлагали, поэтому и искушения не было… ("Коммерсантъ")
Нужны не громкие кампании, а планомерная работа по "засушиванию" питательной почвы для коррупции. ("Право.Ru")
О телевидении…
Телевидение, с моей точки зрения, это не шоу-бизнес. Это вид искусства. ("Труд")
Мне жалко, что передач [Владимира Соловьева] больше нет. Особенно, "Воскресного вечера". Хотя, говорят, что у них был "недостаточно высокий рейтинг". Понимаю, что у "Дома 2" он был выше. Но это право руководства канала, определять, какие передачи должны быть в эфире, а какие – нет. По-моему, передача "Честный понедельник" не уступает "К барьеру", а в чем-то, возможно, и превосходит. Ведущих оценивать не берусь по этическим соображениям. ("Коммерсантъ")
О жизни и о других…
Ответ на вопрос [об усыновлении] — брать или не брать — для меня очевиден. Брать! Продлите свою молодость, получите новые радости и заботы (что тоже поддерживает тонус). (ЖЖ Михаила Барщевского)
Вечная жизнь в тюрьме, когда человек не может мечтать о том, что услышит птичек, увидит море, поиграет в снежки — это и есть настоящая кара. ("Право.Ru")
Мария Ивановна [Арбатова], с моей точки зрения, глубоко больной человек. Любой, кто читал ее тексты, как печатные, так и в ЖЖ, думаю, со мной согласится. А я с людьми с нервными расстройствами и с несложившейся судьбой не воюю. (ЖЖ Михаила Барщевского)
Я в последние годы очень мало читаю. Много читал в юности, а потом от этого отошел. Художественную литературу мне читать стало неинтересно. Я — продукт уже информационного общества, к сожалению. Читать сегодня у Льва Толстого четыре страницы о том, как распускается дуб, к сожалению, не могу. Мне давай сюжет, действо, знания. ("МК")
