Юриспруденция — одна из немногих действительно независимых профессий. Лично меня это сильно привлекает. Однако осознание этого факта произошло не вдруг, не сразу. Когда я выбирала, на какой факультет поступать, родственники и друзья советовали юридический в силу моих склонностей, имея в виду мое стремление к справедливости. Однако в ту пору юриспруденция во многом сводилась к адвокатуре, а под ней понимали почти исключительно уголовное право. Во времена же моей учебы появился новый пласт — экономическое право, которое я и выбрала.
Работа в международной юридической фирме привлекательна прежде всего крупными международными проектами, а в моем случае еще и управленческим аспектом: нужно руководить офисом, юристами, иногда даже клиентами. Никогда не бывает скучно: каждый день новые задачи и новые проблемы. Для меня никогда не стоял вопрос выбора направления работы (прокуратура, адвокатура, маленькая фирма и так далее): я всегда хотела работать в крупной юркомпании. Именно поэтому до начала профессиональной карьеры я долго училась на Западе (в Америке и в Европе).
Я всегда работала в европейских юркомпаниях, а недавно мне представился шанс узнать и другую культуру: Lovells слилась с крупной американской фирмой Hogan & Hartson, поэтому сейчас я могу в деталях изучить еще и то, как работают коллеги из США. Однако мне кажется, что формальное разделение на российские, немецкие, английские и американские фирмы относительно: куда больше зависит от человека, который управляет конкретной компанией.
В отличие от многих юристов, занимающихся корпоративной практикой, мне самой довелось пережить слияние двух компаний. Думаю, объединение двух юрфирм ничем не отличается от слияния любых других компаний: те же сложности, проблемы и взаимные притирки.
В работе юриста бывают неожиданности. Если говорить глобально, закон такой: вопросы, на решение которых, как тебе кажется, не потребуется времени, решаются долго. И наоборот: иногда думаешь, что на что-то придется потратить уйму сил, а решается все за две минуты. Конечно, если умеешь общаться с людьми и достигать компромисса.
Партнер — тем более управляющий партнер — юридической фирмы, с моей точки зрения, должен прежде всего быть лидером, энергичным координатором, объединяющим различные практики фирмы ради достижения хорошего финансового результата. Иногда приходится быть жестким, отстаивать, может быть, непопулярную точку зрения, но все это ради одной цели — процветания фирмы. Думаю, о том, что партнер должен быть великолепным юристом и (это крайне желательно) вести собственных клиентов и собственные проекты, даже говорить не стоит.
Когда я принимаю на работу юриста, то устраиваю короткие собеседования: мне важно оценить общий уровень человека, его потенциал. Конечно, первоначальный отбор проводят "эйчары", но окончательное решение, насколько потенциальный сотрудник может быть интересен Hogan Lovells, с определенного уровня принимаю я. Есть две вещи, которые я делаю обязательно: задаю вопрос на юридическую тему, например, прошу объяснить, что такое сервитут (тест, несмотря на его простоту, проходят не все), а в конце разговора перехожу на иностранный язык, знание которого кандидат заявил в резюме. При таком подходе 15 минут достаточно, чтобы оценить соискателя.
Любые перемены в юридическом сообществе связаны с переменами в обществе. Десять-двадцать лет назад все было понятно: не только круг задач юристов был узок, но и зарплаты, на которые мог рассчитывать выпускник юридического факультета или маститый адвокат с опытом, были всем известны. То есть в силу сложившейся в обществе ситуации юристы существовали в жестких рамках. Сейчас нет никаких границ: все в твоих руках, все зависит от тебя.
Я против любых ограничений. Например, в России на неформальном уровне существует ограничение на переход адвокатов в судьи или прокуроры. Хотя лично я не встречала адвокатов, которые хотели бы поменять направление деятельности и примерить судейскую мантию, само наличие препятствий подобного рода мне не по душе.
Российское государство часто вмешивается туда, где его вмешательства никто не ждет. Не секрет, что на проведение некоторых — на первый взгляд, несущественных — сделок нужно одобрение чиновников. Это факт, с которым приходится мириться. С другой стороны, многие бизнесмены сами стремятся что-то согласовать, утвердить "наверху", поощряя вмешательство в собственные дела. Думаю, в большинстве случаев за подобными действиями скрывается желание перестраховаться и, например, получить финансовую помощь от государства в трудные времена.
В российском законодательстве зачастую отсутствуют целые концепты, целые пласты законов и судебной практики. Например, формально есть законодательная база для соглашения акционеров, однако детально ничего не прописано. Как работать? Самый распространенный вариант — договариваться по английскому праву. Конечно, в этом факте нет ничего плохого, однако подобные сделки все равно следует верифицировать в российском суде, который может и не признать договоренности, достигнутые в рамках английского права.
Проблемы судов и судей на самом деле отражают проблемы общества. Нездорова судебная система — значит, нездорово и общество. Поменять все в лучшую сторону мгновенно невозможно — возможна лишь долгая, кропотливая работа. Но я оптимист: положительные изменения в на лицо, и не только в юридической сфере.
