В интервью "Право.Ru" партнер Noerr в России Томас Мундри рассказал, почему в 1994 году он приехал в Россию всего лишь на год, но остается здесь до сих пор, чем западные юридические фирмы лучше российских, почему бессмысленны любые протекционистские меры на рынке правовых услуг и какие варианты есть у "ильфов", если они все-таки будут приняты.
- Вы работаете в России с 1994 года. Не очень много иностранных юристов могут похвастаться таким стажем. Как все началось?
- До России я три года работал юристом в Штутгарте, а потом компания предложила мне как молодому юристу переехать в Россию. Сначала речь шла о годовом контракте. В Москве я должен был осмотреться, оценить, каковы перспективы ведения бизнеса.
- Перспективы оказались хороши?
- Да, и я решил остаться. Мне нравится ваша страна, нравится, как развивается экономика, а юридические услуги здесь действительно востребованы.
- В России есть стереотип, что западные юркомпании, пришедшие на рынок в начале 1990-х годов, получили всех самых лакомых клиентов просто потому, что русского юридического бизнеса тогда не существовало. Это так?
- Иностранцы в то время действительно лучше работали. Кроме того, крупные западные клиенты ожидали от юристов определенный тип услуг, который русские специалисты не могли предложить.
- А сейчас могут?
- Думаю, сейчас качество работы российских юркомпаний сильно выросло, и есть фирмы, которые могут.
- Что такого особенного могут предложить западные юристы?
- Крупные клиенты задают конкретные вопросы и хотят получить на них конкретные и понятные ответы. Большинство российских юристов слишком зациклены на юридической стороне дела и не предлагают решения бизнес-проблем.
- Немецкие бизнесмены предпочитают работать в России с немецкими же юрфирмами?
- Да, ведь юридический бизнес – прежде всего вопрос личного контакта. Нам значительно проще понять немецкого клиента и его потребности, чем английскому или российскому юристу. Кроме того, со многими нынешними клиентами мы учились в одних университетах, слушали одних профессоров. Мы очень быстро понимаем друг друга.
- А как можно охарактеризовать ваши подходы, если сравнивать с английскими и американскими юркомпаниями?
- Английские и американские фирмы более глобальны: они работают по одинаковым стандартам в любой точке планеты. В Noerr мы стараемся работать с учетом местной специфики. Кроме того, многие наши клиенты – средние по размерам компании, а не глобальные корпорации, как у английских или американских фирм.
- Ставка на средних по размеру бизнеса клиентов окупается? Каков размер офиса Noerr в России?
- 40 юристов, 11 партнеров, из которых двое — equity partners.
- Какова средняя часовая ставка юристов Noerr?
- Партнер зарабатывает 350-400 евро в час, юрист – 200-300 евро.
- В кризис ставки не снизились?
- Нет, но крупных сделок стало, конечно, меньше.
- Увольнения юристов были?
- Нет.
- Какова выручка Noerr России?
- Мы не раскрываем этих данных, могу только сказать, что в 2009 и 2010 годах выручка была меньше, чем в 2008 году.
- А в 2011 году размер выручки вернется на докризисный уровень?
- Думаю, шансы есть. Причем это касается не только нас, но и других юридических фирм.
- Какие практики приносят вам основной доход?
- Корпоративная и M&A, а также проекты Greenfield и Brownfield.
- А какие практики наиболее перспективны с точки зрения выручки в будущем?
- Сейчас мы сконцентрированы на развитии сопровождения инвестиционной деятельности. Думаю, это направление чрезвычайно перспективно.
- Сегодня ведется много разговоров о том, что российским юрфирмам необходима поддержка со стороны государства в борьбе с иностранными. Насколько возможными и необходимым вам кажется вмешательство государства в развитие юридического рынка?
- Думаю, протекционизм такого рода неуместен, ведь [Россия] живет на экспортные деньги, и западные юркомпании для обслуживания инвесторов в ней просто необходимы. Страна должна открываться иностранцам, а не закрываться.
- Речь не о том, что нужно всех выгнать. Есть менее радикальные варианты. Скажем, заставить иностранцев получать статус адвоката в России.
- Я против. Да и не поможет это никому. Если клиент хочет получить консультацию немецкого юриста, он все равно найдет немецкого юриста, как бы не препятствовал этому регулятор.
- Вы рассуждаете как немецкий юрист. Почему человек, получивший статус адвоката в Германии, может иметь практику в России, в то время как российский адвокат не может оказывать консультационные услуги в Германии?
- Почему? Германия сегодня открывается и разрешает иностранцам работать в стране: российский юрист, например, может получить лицензию для оказания услуг в области российского права. А сложившаяся в России ситуация – вопрос рынка. Клиенты хотят работать с иностранными юркомпаниями, и я не вижу причин мешать им в этом.
- Мне приходилось слышать, что даже если ситуация повернется таким или более радикальным образом, "ильфы" вряд ли уедут из страны.
- Конечно, не уедут.
- Подозреваю, они просто сменят вывеску и будут оказывать, скажем, консалтинговые услуги. Нет?
- Это один из возможных вариантов.
- А какие еще есть варианты?
- Например, брать российские фирмы на субподряд.
- Но при этом основную часть заработка оставлять себе?
- Это вопрос не ко мне, а к клиентам. Иностранцы зарабатывают столько, сколько клиенты готовы платить за их услуги. Если вы хотите бороться за интересы национальных фирм, нужно не принимать заградительные меры, а создавать такую систему, чтобы инвесторам было выгодно работать с местными, а не западными фирмами. Например, чтобы клиенты не уходили в оффшорные юрисдикции, тем самым делая управление компанией более дорогим, а оставались в стране.
- А вы думали о том, чтобы поучаствовать в законотворческой деятельности в России?
- Это не наш приоритет. Развитие и регулирование юридического рынка – задача законодателя. Но разумеется, если законодатель поинтересуется нашим мнением, мы его выскажем.
